Неточные совпадения
Но солдатики в
трубы трубили, песни пели, носками сапогов играли, пыль столбом на улицах
поднимали и всё проходили, всё проходили.
Все примолкло. Татьяна Марковна
подняла на ноги весь дом. Везде закрывались
трубы, окна, двери. Она не только сама боялась грозы, но даже не жаловала тех, кто ее не боялся, считая это за вольнодумство. Все набожно крестились в доме при блеске молнии, а кто не перекрестился, того называли «пнем». Егорку выгоняла из передней в людскую, потому что он не переставал хихикать с горничными и в грозу.
В «Страшном суде» Сикстинской капеллы, в этой Варфоломеевской ночи на том свете, мы видим сына божия, идущего предводительствовать казнями; он уже
поднял руку… он даст знак, и пойдут пытки, мученья, раздастся страшная
труба, затрещит всемирное аутодафе; но — женщина-мать, трепещущая и всех скорбящая, прижалась в ужасе к нему и умоляет его о грешниках; глядя на нее, может, он смягчится, забудет свое жестокое «женщина, что тебе до меня?» и не подаст знака.
Ведьма сама почувствовала, что холодно, несмотря на то что была тепло одета; и потому,
поднявши руки кверху, отставила ногу и, приведши себя в такое положение, как человек, летящий на коньках, не сдвинувшись ни одним суставом, спустилась по воздуху, будто по ледяной покатой горе, и прямо в
трубу.
А кошка обиженно
подняла хвост
трубою и старалась сама перед собою делать вид, что ничего особенного не произошло.
— Как вы всегда говорите, Андрюша! — воскликнула мать. Стоя на коленях около самовара, он усердно дул в
трубу, но тут
поднял свое лицо, красное от напряжения, и, обеими руками расправляя усы, спросил...
На земле, черной от копоти, огромным темно-красным пауком раскинулась фабрика,
подняв высоко в небо свои
трубы. К ней прижимались одноэтажные домики рабочих. Серые, приплюснутые, они толпились тесной кучкой на краю болота и жалобно смотрели друг на друга маленькими тусклыми окнами. Над ними поднималась церковь, тоже темно-красная, под цвет фабрики, колокольня ее была ниже фабричных
труб.
Чудится мне затем, что рядом с моей комнатой, в коридоре, кто-то осторожно и настойчиво нажимает на дверную ручку и потом, внезапно разъярившись, мчится по всему дому, бешено потрясая всеми ставнями и дверьми, или, забравшись в
трубу, скулит так жалобно, скучно и непрерывно, то
поднимая все выше, все тоньше свой голос, до жалобного визга, то опуская его вниз, до звериного рычанья.
Я подъехал ближе, остановился; драгун начал опять трубить; звуки
трубы сливались по-прежнему с воем ветра; а проклятый француз, как на смех, не
подымал головы и, остановясь на одном месте, принялся чертить штыком по песку, вероятно, вензель какой-нибудь парижской красавицы.
Иногда, уставая от забот о деле, он чувствовал себя в холодном облаке какой-то особенной, тревожной скуки, и в эти часы фабрика казалась ему каменным, но живым зверем, зверь приник, прижался к земле, бросив на неё тени, точно крылья,
подняв хвост
трубою, морда у него тупая, страшная, днём окна светятся, как ледяные зубы, зимними вечерами они железные и докрасна раскалены от ярости.
Но тут с тяжким грохотом бухнула последняя
труба, и среди мгновенно взвившегося облака желтой пыли Харлов, испустив пронзительный крик и высоко
подняв окровавленные руки, повернулся к нам лицом. Слёткин опять в него прицелился.
Величаво
поднимая кверху легкую мачту с тонкими райнами и широкую белую
трубу с красным перехватом посередке, сиротой стоял опустелый «Соболь»: ни на палубе его, ни на баржах не было ни одного тюка, ни одного человека…
— Чу! — сказал Хабар,
подняв голову, будто конь, послышавший звук бранной
трубы. — Шумят внизу. Иду.
Как выкатили на площадь Кремлевскую не тараны стенобитные, не туры подвижные, не перевесы приступные [Эти орудия составляли русскую артиллерию до 1450 года.], а огнеметы чугунные [Пушки.], все это так ободрило народ, что все
подняли головы, как будто грянула страшная
труба и вызвала всех из гробового сна.
Ни веселый
Голос прохладно-душистого утра, ни ласточки ранней
С кровли соломенной трель, ни
труба петуха, ни отзывный
Рог, ничто не
подымет их боле с их бедной постели.
Отец Илларион угомонился ранее года. С ним сделалась так называемая «пьяная горячка». В припадке ее он влез на
трубу дома и, вероятно вообразя себя птицей или другим крылатым существом,
подняв руки кверху, бросился вниз. Поднятый, весь разбитый, с вывихнутою ногою, он был отправлен в больницу. Все это произошло в отсутствие Александра Васильевича.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе
подняли, и стали играть в басу
трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях.
— Виват! — также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтоб увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали
трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа, и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не
поднимая головы, он сказал что-то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.